В нашем храме, 10 апреля, в Среду 5-ой седмицы Великого поста - Пение великого канона прп. Андрея Критского. Наиболее известное песнопение канона — кондак, сочиненный преподобным Романом Сладкопевцем:
«Душе моя, душе моя, восстани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися. Воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй».
Церковный календарь соединил чтение канона Андрея Критского на пятой неделе Великого поста с днем памяти преподобной Марии Египетской, поэтому этих святых часто изображают на одной иконе. Церковь постановила читать жизнеописание Марии и канон в один день, так, чтобы призыв прп. Андрея Критского к покаянию был проиллюстрирован наглядным примером. Пройдя путь от распутной женщины до святой, Мария стала ярким образом раскаявшейся и исправившей свою жизнь христианской души.
Эта длительная вечерняя служба в народе получила название «Мариино стояние». Канон состоит из 250 тропарей, вспоминающих события Священной истории от грехопадения Адама и до земной жизни Христа. Каждый тропарь сопровождается припевом: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя». По сложившейся традиции, верующие стараются иметь при себе текст этого канона, лучше всего — с параллельным переводом на русский язык. Чтение происходит при свечах.
Великий покаянный, или как его еще называют, умилительный канон, исполняется в храмах вот уже почти 1200 лет и воспринимается так же, как и тогда, когда был написан. «Мистагог покаяния», т.е. тот, кто заботливо учит, открывает тайны покаяния, — так называет святого Андрея Православная Церковь. «Покаяния учитель преизряднейший», «светом сияя Святыя Троицы», — это слова о Святом Андрее.
Что такое канон вообще? Термин «канон» обозначает жанр богослужебных текстов, широко распространенный в литургической практике православных Церквей. Обычно мы сталкиваемся с канонами либо при подготовке к Причастию, либо на отпевании, либо в храме, когда бываем на вечерних богослужениях.
А еще это понятие неразрывно связано с Великим постом, во время которого два раза совершается чтение Большого Покаянного Канона преподобного Андрея Критского.
Как он появился? Кто был автором самой идеи его написания?
То, что мы знаем о богослужебных текстах – это: во-первых, псалмы. Большинство из них появились во времена царя Давида, а это – X век до Р.Х. Во-вторых,- так называемые библейские песни, которые представляют собою гимны, возносимые Богу пророками Ветхого Завета. Самым старым памятникам этой группы – более трех тысяч лет.
Вообще, Ветхий Израиль имел очень яркую культуру, породившую огромное разнообразие священных текстов.
Новый Израиль «изобретает» нечто своё. Это тропари.
Первые упоминания о них относятся ко II веку. Тропари - это небольшие песнопения, которые во время богослужения чередовались с молитвами и текстами из Священного Писания, передавая суть празднуемого в этот день новозаветного события или церковной даты. Самые древние из дошедших до нас тропарей – «Свете Тихий», «Под Твою милость», «Христос воскрес из мертвых». Седален, ипакои, светилен, кондак, стихира, катавасия – все это не что иное, как тропари, приобретшие тот или иной смысловой окрас и функцию.
В чем новаторство Андрея Критского? В том, что, имея в своем распоряжении такую форму молитвенного текста, как тропарь, Андрей Критский совершил небольшую литургическую революцию.
До него уже предпринимались попытки создать особый жанр духовных поэм, исполняемых в храмах во время молитвословий. Но эта традиция не прижилась, и поэтому ветхозаветные тексты (псалмы, гимны) надолго оставили за собой лидирующие позиции.
Святитель пошел иным путем: он не стал изобретать нечто необычное, а использовал всем знакомый тропарь, придав ему при этом новое звучание. Этого удалось добиться очень просто – тропари с подачи Андрея Критского постепенно стали автономными элементами, не связанными напрямую с ветхозаветными песнопениями. Вернее, связь осталась, только теперь она была больше смысловой, чем технической.
В итоге родился канон – цикл тропарей, объединенных общей тематикой. Поскольку первое время традиция исполнения ветхозаветных песен оставалась в силе, каноны присоединялись к ним.
Песен всего десять. Одна из них – «Величит душа Моя Господа» – имеет самостоятельный припев, поэтому общее число гимнов, к которым присовокуплялись тропари канона, равно девяти.
Прошли века, большинство гимнов исполняться перестали, а вот тропари – остались. В качестве отголоска этого переломного момента до нас дошла привычка разбивать каноны на «песни» – в память о тех самых песнях Священного Писания, к которым привязывался канон в древности.
Сейчас тропари могут объединяться и в две, и в три, и в четыре, и в восемь, и в девять песней. Каждая из них начинается ирмосом – небольшим куплетом-запевкой, который повторяет главную мысль всей песни.
Обычно в каноне восемь частей – вторая имеет великопостный характер, и вне постового периода ее опускают. Как правило, песни довольно короткие – от двух до четырех тропарей на каждую. Но есть и каноны-гиганты, которые в каждом из своих девяти блоков содержат десять, пятнадцать, а иногда и более двадцати тропарей. Самый большой – конечно, Канон святого Андрея Критского. Он – полный, в нем присутствуют все девять песней, а в каждой из них – до тридцати тропарей!
Великий Канон читается два раза в посту – в первую и пятую седмицу.
Первый раз он словно напоминает нам о том, чем же на самом деле является покаяние в понимании святых отцов, а во второй раз – ближе к Страстной – верующим дается возможность сравнить: к чему они шли, и к чему смогли прийти за несколько недель молитвенного подвига. Стало ли их покаяние действительно такой переменой жизни, которая влечет за собою изменение и образа мышления, и поведения, и мироощущения.
Покаяние, по мысли создателя Канона, не статическое самосозерцание и самобичевание, а активное делание, путешествие, в котором возможно только одно направление – вперед и вверх.
Строение великого канона. Великая святоградская стихира, или Великий канон преподобного Андрея, при его обширности имеет вместе с тем отчетливо выраженную структуру.
Преподобный пастырь начинает свое исповедание Богу, как бы раздумывая над делами своей жизни, и сразу же встает на путь спасительного покаяния и приношения Богу покаянных слез.
Некоторые исследователи считают, что Великий покаянный канон вообще не связан со временем и богослужениями Четыредесятницы, что это сочинение святого Андрея возникло как его предсмертная автобиография, как покаяние за участие в лжесоборе 712 года. Тогда под давлением императора-ересиарха в числе других участников святитель подписал осуждение решений VI Вселенского Собора. Уже через год император сменился, и все участники собрания принесли покаяние, особо поставив свои подписи под документами Вселенского Собора. Но, видимо, прошлый поступок не давал святому покоя. И тогда он создает свою обширную поэму о человеческом покаянии и пути человека к Богу.
Святой Андрей находит такой образ обращения к Богу, что в глубокой христианской любви своей словно берет каждую человеческую душу, вместе с ней вздыхает о неправдах жития и вместе с ней ищет, просит выхода.
Откуду начну плакати окаяннаго моего жития деяний, — слышим мы первые слова первого тропаря канона. Мы ждем этих слов, глубоко вздыхаем вместе с преподобным творцом канона и вместе с ним уходим в глубину его размышлений. Кое ли положу начало, Христе, нынешнему рыданию, — продолжает Преподобный, — но яко благоутробен, даждь ми прегрешений оставление.
Это — начало, как бы введение ко всему последующему произведению.
Ещё один тропарь, приглашающий душу человека с его телесным составом исповедаться Богу, а дальше преподобный Андрей начинает свои библейские аналогии, прилагая их к состоянию человеческой души.
Сказания Ветхого Завета в устах Преподобного полны раздумья над сущностью человеческих дел, они постепенно с большой глубиной, состраданием и любовью предлагаются кающейся душе.
При вникании в основу покаянных воздыханий Преподобного становится очевидным, что он не торопится изложить библейскую историю. Коснувшись того или иного события, он может вернуться к нему позднее, как бы с другой стороны, чтобы сделать свое покаяние, свое раздумье над природой человека всесторонним, неспешным, подлинным.
Преподобный творец канона, в целом придерживаясь хронологии, находит необходимым временами опять и опять повторить внутренний урок, извлеченный из того или иного уже изложенного события.Так, в начале 1-й песни канона сказав о преступлении первозданного Адама (тропарь третий), позднее (в тропаре десятом) он возвращается к мысли о творении человека Богом, чтобы опять, размыслив о величии данных человеку даров, склонить его к покаянию.
Брение Здатель живосоздав, вложил ecи мне плоть и кости, и дыхание, и жизнь, — говорит Преподобный в десятом тропаре, — но, о Творче мой и Избавителю мой и Судие! кающася приими мя.
Мало того. Уже в первых песнях канона — там, где ему недостает одних ветхозаветных подобий, — он свободно обращается к словам и образам Новой Благодати и смягчает, умиряет свою исповедь новозаветными образами, чтобы позднее опять перейти к воспоминанию о библейских событиях. Таких новозаветных отступлений в одной 1-й песни можно насчитать до пяти-семи тропарей.
Таким образом, для структуры основной части Великого канона характерно свободное использование новозаветных обращений ко Христу Спасителю на фоне главенства ветхозаветных размышлений с удержанием основных пунктов хронологии.
Характерны также многократные возвращения к уже высказанной ранее мысли или факту для того, чтобы углубить их осмысление или придать им иное, необходимое для течения мысли содержание.
Отметим далее, что, выстраивая Великий канон как единое целое, преподобный Андрей вначале всего несколько раз обращается к своей душе, а во всем объеме возвращается к этому приему только после второго ирмоса 2-й песни. Здесь это взывание к душе (душе, душе моя, многогрешная душе, душе окаянная) возрастает и учащается, сохраняясь на протяжении целого ряда песней. Здесь же наряду с обращением к душе нарастают и пафос, глубина покаянных воздыханий, которые, по нашему представлению, достигают своего наивысшего развития в 7-й песни канона.
Согреших, беззаконновах, и отвергох заповедь Твою, яко во гресех произведохся, и приложих язвам струны себе, но Сам мя помилуй, яко благоутробен, отцев Боже. Это звучит уже в первом тропаре 7-й песни, усиливаясь к ее окончанию.
К концу канона покаянные вопли как бы облегчаются. Здесь чаще появляются строки Нового Завета. Сам Преподобный говорит об этом отчетливо в двенадцатом тропаре 8-й песни: Ветхаго Завета вся приведох ти, душе, к подобию…
Еще более утвердительно высказывается он о том же во втором тропаре последней, 9-й песни: Моисеево приведох ти, душе, миробытие, и от того все заветное писание… Остальные тропари канона связаны уже только с событиями Нового Завета.
Впрочем, в согласии с высказанной нами мыслью о том, что преподобный Андрей находил необходимым на протяжении всего канона по ходу основного ветхозаветного сказания обращаться к новозаветным мыслям, мы читаем в двадцать втором тропаре 4-й песни: Чашу Церковь стяжа, ребра Твоя живоносная, из нихже сугубыя нам источи токи, оставления и разума, во образ древняго и новаго двоих вкупе Заветов, Спасе наш.
Эти оба Завета содержит Преподобный в душе своей все время по ходу написания Великого канона. Они необходимы ему для последовательного развития его богословия об оставлении прегрешений и приобретения духовного разума.
Кончается Великий канон мирными новозаветными строками человеческого сердца, принесшего покаяние. Здесь опять исповедание милосердия Божия и духовной нищеты человека, который ее приносит Богу как приятную жертву. Достойных покаяния плодов не истяжи от мены, — вздыхает в предпоследнем тропаре 9-й песни преподобный Андрей, —…сердце мне даруй присно сокрушенное, нищету же духовную, да сия Тебе принесу, яко приятную жертву, едине Спасе. Преподобный просит Христа призреть на него милостивым Его оком и ущедрить его, паче всякаго естества человеча согрешивша.
Такова структура Великого канона. Он имеет вступление, развитие основной темы покаяния, которая восходит к своему кульминационному пункту, и свое завершение в мирных тропарях новозаветных мыслей надежды и веры в Искупителя.
Вдумчиво прочесть Канон важно для каждого, кто так или иначе связывает себя с христианской традицией в целом и с Православием в частности. Он поистине говорит удивительные вещи. Самая главная из них – это утверждение, что Бог всегда находится рядом, и что расстояние между Ним и человеком измеряется не земными понятиями «долга», «греховности» или «достоинства», а простой любовью, верой и надеждой на великое милосердие Создателя. На то самое милосердие, которое и падших возводит, и больных исцеляет, и грешников очищает, возвращая им первозданную красоту и величие.
Обзор по материалам ПРАВМИРА.РУ
подготовила Татьяна Невская, катехизатор.