Каждое воскресение в нашем храме в 14 часов читается акафист Пресвятой Богородице в честь иконы её "Неупивемая чаша.
А каждый вторник в 10 часов - читается акафист Акафист святому ИОАННУ ПРЕДТЕЧЕ и акафист святителю Спиридону Тримифунтскому.
За что же так любят акафисты прихожане?
Об этом рассуждает на страницах журнала «Нескучный сад» священник Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ.
Если вы спросите среднестатистического прихожанина наших храмов, чем отличается стихира от седальна, как устроен канон и сколько значений у слова «кондак», вряд ли вы получите вразумительный ответ хотя бы в одном из десяти случаев. Но если речь заходит об акафисте, тот тут не нужно долгих теоретических рассуждений: среднестатистический прихожанин просто достанет из сумки или рюкзака молитвослов (или отдельную брошюру, или сборник акафистов) – и вот, пожалуйста, все видно: кондаки, икосы, молитвы.
Акафист – наиболее популярный у нас гимнографический жанр. Такое положение дел сложилось уже давно, и ничто не предвещает изменений в ближайшем будущем. Чем же можно объяснить такую распространенность и такую востребованность акафистов? Ведь ежегодно появляются десятки новых текстов этого жанра – значит, кто-то их пишет, и кто-то читает.
Несколько лет назад я попытался разобраться в причинах популярности акафистов. Этих причин оказалось довольно-таки много: и техническая доступность текста (акафист можно купить почти в любом храме, в любом православном книжном магазине, скачать из интернета), следовательно – возможность зрительного восприятия текста (а не только на слух, как это происходит с текстами Октоиха, Триоди, Минеи), оптимальный объем (прочтение одной лишь молитвы святому не создает ощущение даже «малого приношения», служба же слишком пространна и сложна – а акафист в самую пору: можно прочесть минут за пятнадцать), прозрачность структуры текста (акафист состоит из кондаков и икосов, икосы включают в себя хайретизмы[1], хайретизмы обладают однотипным строением – все это облегчает восприятие текста), высокая дискретность текста (акафист почти целиком состоит из автономных микротекстов, которые не перетекают друг в друга, как это бывает в иных гимнографических жанрах), простота синтаксиса, русифицированная (в сравнении с «классическими» церковнославянскими текстами) лексика и отчасти грамматика, доступность образной системы и другое.
Однако все эти факторы сами по себе навряд ли могут объяснить такую любовь к акафистам, которая наблюдается уже много десятков лет у значительной части православных христиан нашей (и не только нашей) страны.
В чем же тут дело? Где кроется разгадка? Мне кажется, здесь важно обратить внимание на то, где, как и кем читается (или поется) акафист. Если речь идет о домашнем молитвенном правиле или о чтении акафиста в метро по дороге на работу, то здесь акафист находится в выигрышной позиции по отношению, например, к канону, именно в силу указанных выше причин: доступность изданий, простота текста и проч. Но ведь акафисты часто поют в храмах. И это уже совсем другая история.
В каждом приходе свои обычаи, свой порядок пения или чтения акафиста. Где-то акафисты поют мирским чином, где-то (видел сам) пение возглавляет дьякон, но чаще – все же священник. Степень торжественности – тоже разная. Мне вспоминается служение акафиста в МДА. Только что была какая-то вполне будничная служба, почти целиком – при закрытых царских вратах, возглавлял службу обычный священник. Но пришло время акафиста – царские врата открыты, зажжен свет, духовенство выходит из алтаря, во главе освященного собора – архиерей. Контраст впечатляющий.
Но и это, пожалуй, не главное. Сравним пение акафиста с «обычным» (т. е. вполне себе торжественным) всенощным бдением или даже с литургией. На обычной субботней или воскресной службе священник значительную часть времени находится в алтаре, за закрытыми царскими вратами (еще и завеса иногда задернута), т. е. он – пространственно – сам по себе, а миряне – сами по себе. Некоторые (на литургии – важнейшие) молитвы священник читает про себя, народ их просто не слышит – на долю мирян остаются причастные обороты и придаточные предложения. А то, что народ как бы слышит, во многом проходит мимо сознания – и в силу недостаточной понятности церковнославянского языка, и по причине отсутствия необходимых знаний для восприятия столь сложных текстов, каковыми являются произведения византийских гимнографов, да и просто потому, что в течение двух-трех часов воспринимать текст на слух – дело крайне непростое.
А что в случае с акафистами? Священник – посреди храма, вместе с народом. Текст – у всех желающих перед глазами. Все слышно и видно, все достаточно понятно. Прихожане поют акафист (или хотя бы припевы в конце строф) – т. е. они активно вовлечены в богослужение, они становятся его участниками, а не только пассивными слушателями и созерцателями.
Иными словами, храмовое пение акафиста – это такая квазилитургия. Это действительно общее дело, общая молитва – молитва максимально осознанная, прочувствованная. Да, можно говорить о низком качестве акафистных текстов, и подобные упреки во многом справедливы – однако надо признать, что акафисты выполняют свое молитвенное предназначение, а вот прекрасные творения преподобного Иоанна Дамаскина – к сожалению, нет.
Конечно, акафисты, ни в коей мере не являются заменой литургии, евхаристии. Это не более чем суррогат. Однако миряне (да и священники) изголодались по общей осмысленной молитве – и акафисты здесь приходятся как нельзя кстати.
свящ. Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ
По материалам:
http://www.nsad.ru/articles/akafist-kak-kvaziliturgiya-ili-za-chto-tak-lyubyat-akafisty