Возлюбленные братия! Началом слова нашего в неделю православия весьма естественно быть вопросу, что есть православие?
Православие есть истинное богопознание и богопочитание; православие есть поклонение Богу духом и истиною; православие есть прославление Бога истинным познанием Его и поклонением Ему; православие есть прославление Богом человека, истинного служителя Божия, дарованием Ему благодати Всесвятаго Духа. Дух есть слава христиан[1]. Где нет Духа, там нет православия.
Нет православия в учениях и умствованиях человеческих: в них господствует лжеименный разум — плод падения. Православие — учение Святаго Духа, данное Богом человекам во спасение. Где нет православия, там нет спасения. «Иже хощет спастися, прежде всех подобает ему держати кафолическую веру, ея же аще кто целы и непорочны не соблюдет, кроме всякого недоумения, во веки погибнет»[2].
Драгоценное сокровище — учение Святаго Духа! Оно преподано в Священном Писании и в Священном Предании Православной Церкви. Драгоценное сокровище — учение Святаго Духа! В нем — залог нашего спасения. Драгоценна, ничем незаменима, ни с чем несравнима для каждого из нас наша блаженная участь в вечности: столь же драгоценен, столько же превыше всякой цены и залог нашего блаженства — учение Святаго Духа.
Первая неделя Великого поста называется Торжеством Православия. Если абстрагироваться от исторического смысла этого праздника, посвященного победе над иконоборческой ересью, то никакого особенного торжества Православия в нашей жизни не видно. Всюду — и на личном, и на государственном уровне — нужно ежечасно и ежесекундно бороться с грехами и пороками. И везде эта борьба ведется лишь с переменным успехом: мы не можем сказать, что там-то и там-то эта борьба выиграна окончательно и бесповоротно, и можно о такой-то своей беде или таком-то общественном пороке забыть. И тем не менее этотвоскресный день должен восприниматься именно как торжество Православия.О том, как прочувствовать этот праздник и какой смысл в него вложить рассказали священники Русской Православной Церкви протоиерей Игорь Белов, иерей Фома Диц и игумен Лука(Степанов).
5 / 18 марта 2013 г. Понедельник Первой седмицы Великого Поста. Сретенский монастырь. Великое повечерие с чтением великого покаянного канона прп. Андрея Критского. Хор Сретенского монастыря.
Первая неделя Великого поста – время особой молитвы и строгого воздержания. В первые четыре дня – с понедельника по четверг – практически во всех храмах будет читаться Покаянный канон преподобного Андрея Критского.
Великопостная служба в Сретенском монастыре
Большинство нынешних активных христиан живут в городах. Мегаполис налагает свою печать и на нашу духовную жизнь. Горожане погружены во множество житейских забот: работают, учатся, все время куда-то спешат… Кто-то под влиянием различных обстоятельств не находит сил и возможностей принять участие во всех великопостных богослужениях. Мы попросили пастырей сказать несколько слов о том главном, что, на их взгляд, должно наполнить жизнь христианина в дни Великого поста, подсказать что-то из личного опыта, помочь охваченным заботами христианам определить духовную программу – максимум и минимум – в эти дни.
С одной стороны, это праздник наступающей весны, хорошее время, чтобы сходить в гости, встретится с друзьями и родными, повеселиться… Правда, этот праздник приводит порой к гастрономическим излишествам, нередко приобретает элементы языческого разгула, а кому-то дает повод просто хорошенько напиться.
С другой стороны, масленица – это подготовительная неделя кВеликому посту, да уже и сами полупостные дни, когда из рациона исключаются мясные продукты, когда в среду и пятницу не совершается Божественная литургия и читается покаянная молитвапрп. Ефрема Сирина.
Мы попросили пастырей высказать свое мнение по поводу масленицы, ответить на вопрос: как нужно относится к этому парадоксу, к этой антиномии праздника и предначинания постнического делания? Как христианину правильно провести эти дни?
Приидет Сын человеческий во славе Своей (Мф. 25: 31).
Возлюбленные братия! Недавно мы созерцали Господа нашего Иисуса Христа родившимся в вертепе, обвитым пеленами, положенным в яслях, приявшим на Себя вместе с человечеством все немощи человеческие, кроме греха; недавно мы созерцали Его, гонимого Иродом, бежащего от меча убийц в Египет, возвращающегося в Иудею, не дерзающего остановиться в ней, помещающегося на жительство в Назарет, бедном и малозначащем городе неславной Галилеи, приемлющего крещение наравне с нуждающимися в крещении, проповедующего покаяние и наступление Царства Небесного. Созерцали мы это недавно и готовимся к новому созерцанию, к новому, самому поразительному зрелищу. Чтоб соделаться по возможности человеческой достойными этого зрелища, мы намереваемся заняться предочищением своих духовных очей – ума и сердца – подвигом поста. Мы намереваемся утончить при посредстве постного подвига самую плоть нашу, чтоб эта завеса, которою занавешено духовное естество наше, не была излишне густа и непроницаема, не воспрепятствовала нам воззреть с должною чистотою, верою и умилением на распятого за нас Спасителя нашего, разоряющего на кресте средостение между нами и Богом (Еф. 2: 14).
Душа того, кто пытается чутко жить в нашем мире, искать смыслы бытия, не может не ответить на вопрос – зачем живет человек? – ответом: «Для встречи с Богом». Встреча с Богом – это и есть высшая, главная цель каждой человеческой души.
В притче о блудном сыне речь идет о любви Бога, Отца нашего, к человеку. Ей больше подошло бы заглавие «Притча о милосердном Отце», потому что тут гораздо большее значение имеет милосердие отца, чем блуд сына.
Один мудрый духовный человек сказал, что если бы когда-нибудь потерялось Евангелие и остался бы только текст этой притчи, то его было бы достаточно, чтобы показать нам, с одной стороны, любовь Бога Отца к человеку, а с другой – возможность человека вернуться к своему Отцу. И не только это, но также и всё величие связи между Богом и человеком и Его отеческого отношения к человеку, который есть чадо Божие.
В этой притче человек может увидеть себя на разных этапах своей жизни. Конечно, потребовалось бы много времени, чтобы рассмотреть эту притчу подробно. В ней сокрыты такие глубинные смыслы, и каждое слово содержит безмерную глубину. Но думаю, сейчас важнее всего взглянуть на отношение Бога (отца в притче), а уже потом – на блуд сына. Потому что блуд сына нам известен, мы сами совершаем что-то подобное ему.
Внешне мы, может, и не находимся в таких условиях, но каждый из нас в своем житейском опыте расточал в блуде это богатство Божественной любви – богатство, данное нам Богом при нашем сотворении. Этот блуд может и не быть плотским и внешним, но душевным, духовным и интеллектуальным. В своей гордости, эгоизме, самохвальстве мы растратили богатство своего Божественного происхождения. Конечно, кто обрел путь и вернулся обратно, те обязательно опять нашли открытыми объятия Отчи. А кто не нашел пути, те всё еще мучаются, пася свиней по всяческим нивам и пастбищам.
Приметьте, как Бог разговаривает с нами: от сердца к сердцу. И язык Его, кроме Священного Писания, кроме опыта жизни святых, увещаний совести и покаянного чувства, – это еще и язык повседневных событий. Только бы нам слышать эти глаголы: обличающие, вразумляющие и научающие с любовью. Только бы нам делать выводы, не оставаясь глухими и не отмахиваясь разговорами о случае и совпадении…
На днях мне представился повод поговорить о самонадеянности и смирении. Первое всегда предшествует второму и второе – последствует первому. Только под смирением мы понимаем здесь не саму добродетель, а событие, способствующее ее приобретению. Как и Господь говорит об этом: «Всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 14: 11). И дело здесь даже не в поступках явных, не в словах только, но и в сердечном расположении, которое само собой образуется иногда, и не замечаешь его, не осознаёшь, пока оно милостью Божией не проявится ясно.
Недавно мы отмечали 70 лет со дня полного снятия Блокады Ленинграда. Время делает свое: всё меньше и меньше остается свидетелей и участников тех страшных и величественных событий – огненного крещения Санкт-Петербурга, всей России, всего народа. Пока они живы, надлежит собирать бесценные свидетельства той эпохи, ту правду, которая воистину избавляет от смерти. Безусловно, и свидетельства проявления народной праведности, святости «несвятых святых», благодаря которой и выстоял наш народ в Великую Отечественную.
***
Рассказывает Людмила Ивановна Павлова, жительница блокадного Ленинграда:
– Родилась я в 1928 году. Когда началась война, мне было 13 лет. Вместе со всеми я дежурила на крышах, тушила зажигалки. Сколько их за это время потушила, уж и не помню. Не уходила с крыш, даже когда сильно бомбили. А взрывы были такие, что однажды лошадь с повозкой во дворе перелетела через гараж.
В 1986 году митрополит Алексий (ныне Патриарх Московский и всея Руси) принял под свой святительский омофор сверх окормляемой им Эстонии Петербургскую и Новгородскую епархии. И одним из первых его деяний стало освящение неухоженной, чудом сохранившейся от варварского разгрома часовенки блаженной Ксении Петербургской на Смоленском кладбище.
Сейчас мы к этому попривыкли: недорушенные храмы восстанавливаются, уцелевшие святыни возвращаются. Но 20 лет назад торжественно прославить не канонизированную, а, главное, запрещаемую и поносимую безбожной властью подвижницу было, как любила выражаться пресса, «актом гражданского мужества». А на самом деле – это проявление обыкновенной, но забытой нами, глубокой порядочности, честности. Прибыв в город, в котором Ксенюшку тайно почитали и которому она явно помогает и покровительствует, правящий архиерей не мог не выказать подвижнице Божией своего молитвенного почтения. И не как частное лицо, но соответственно своему высокому сану.
– У вас будут очень большие неприятности, если вы организуете крестный ход к часовне, – предупредило митрополита некое ответственное лицо.
– Вертолета у меня нет, ползать я не умею, поэтому иного способа пройти к часовне я не вижу, – спокойно ответствовал владыка Алексий зарвавшемуся чиновнику.
А уже на ближайшем Поместном Соборе Русской Православной Церкви, посвященном 1000-летию Крещения Руси, блаженная Ксения вместе с другими восемью подвижниками была причислена к лику святых. И город на Неве получил «своего собственного» святого-петербуржца.
…Смоленское кладбище подобно спящему ребёнку: глубоким миром и чистотой веет на его аллеях. Ради чего только не идём мы ко Ксении Блаженной! Выплакать горе, вымолить удачу — и каждый замкнут в себе, в своей беде, в своей радости… В своей молитве. И это понятно, и странно было бы прийти ко Ксении, чтобы поглазеть на народ. Но вот я впервые у Блаженной не ради молитвы, а именно ради молящихся. Смотрю, озираюсь, вглядываюсь.
Удивительно! Нет на этих людях всем нам знакомой печати «церковности», привычного благочестия, заученной молитвенности. Люди одеты не слишком благочестиво, зато в глазах, на устах не вычитанная из книжки молитва — из сердца рвущаяся мольба. Заговорить с ними? Но они сюда не для бесед пришли.
Вот мужчина — солидный, хорошо одетый, уверенный в себе. Подходишь к нему с вопросом — а он вдруг в слёзы:
— Сын погиб… Виталик… Двадцать три года было… Может, хоть Ксения подскажет, как дальше-то жить?
Вот нарядная дама с маленьким ребёнком:
— Я Ксении очень благодарна… Она мне так помогла… Чем? Ну, я любила одного человека… И очень хотела выйти за него… И вышла. А сейчас о другом прошу: мне операция предстоит… Так боюсь…
Если кто-либо знает эту историю и найдет в ней какие-либо неточности, прошу меня простить: я услышала ее 15 лет назад и не из первоисточника.
Итак, один священник из Северной Калифорнии служил на приходе, состоявшем из бывших евангелических христиан, обращенных в Православие. Когда их процветающая община ещё не была православной, совершенно разные люди приходили к ним слушать Благую весть. Однажды к церковному зданию подъехал молодой человек на мотоцикле «Харлей-Дэвидсон». Внешний вид выдавал в нем повесу, но он с искренним интересом желал послушать об Иисусе. У него сложились хорошие отношения с пастором (который впоследствии стал православным священником и собственно и поведал этот рассказ), и молодой человек постепенно стал менять свой образ жизни. Он бросал один порок за другим, покуда пастор не сказал ему, что, если он желает по-настоящему следовать за Христом, то его прежнее «байкерство» нужно оставить в прошлом. Понести это молодому евангелику оказалось слишком тяжело, и он оставил общину вместе с заботившимся о нем пастором и уже никогда не собирался к ним возвращаться.
Признаюсь, до приезда в Киев, я немного слышал о событиях, которые происходили в столице моей Родины. Из Москвы все выглядело несколько отдаленным, да и при первых сообщениях я решил, что ничего нового не происходит: протесты, митинги на Украине — явление не такое уж и редкое. Больше же всего отвращала от этой темы горечь разочарования в революционном восторге «оранжевого» 2004 года, который тогда не миновал и меня.
Киев встречал на удивление мирно: после шума и суеты Шереметьево спокойствие и размеренность Борисполя вселяли надежду на мир. Да и ночной город отнюдь не настораживал, казалось, что все осталось как прежде: любимый Киев такой же спокойный и размеренный в своей жизни.
Однако уже на следующее утро по пути к центру столицы посты внутренних войск, заблокированные военными машинами улицы, тяжелый запах дыма в воздухе начали настораживать. Постепенно приходило понимание, что происходит что-то не совсем обыденное. Выйдя же к «Майдану», я был просто поражен увиденным: обезображенная площадь, Хрещатик напоминали скорее арену боевых действий, чем центр европейской столицы. Высокие баррикады, построенные из разнообразных предметов и строительного мусора, палатки, полевые кухни, уставшие люди, патрули самообороны — все это заставляло посмотреть на происходящее другими глазами.
Из книги «Синаксарь: Жития святых Православной Церкви», вышедшей в издательстве Сретенского монастыря.
Преподобный Антоний, первый цветок пустыни, родился около 251 года в небольшой деревушке Кома[1] в долине реки Нил. Его родители были христианами, богатыми и благородными по происхождению, и воспитали сына в вере и страхе Божием. Они сами занимались его образованием, поскольку Антоний не участвовал в шумных играх сверстников, а к светским наукам испытывал лишь презрение. Из дома он выходил только для того, чтобы отправиться в церковь, где со вниманием слушал чтение священных книг и рассказы о подвигах святых.
Когда Антонию было около 20 лет, его родители умерли. Оставшись старшим в семье, он принял на себя ответственность за воспитание младшей сестры. Однажды он направлялся в храм, размышляя о безмятежной и лишенной всяких забот жизни апостолов и первых христиан, и тут до него донеслось чтение евангельских слов: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19: 21). Убежденный, что эти слова были произнесены специально для него, он безотлагательно разделил все земли, которыми обладал, между соседями, продал всю мебель и вырученные деньги раздал нищим, оставив себе лишь малую часть, необходимую, чтобы вырастить сестру. В другой раз, услышав слова: «Не заботьтесь о завтрашнем дне» (Мф. 6: 34), Антоний решил окончательно отречься от мира, раздал остатки имения, поручил заботу о сестре добродетельным людям и, покинув дом, отправился навстречу подвижнической жизни.
Каждый из нас сталкивается в жизни со скорбными обстоятельствами – собственными или ближнего. И православный человек, конечно же, руководствуясь христианскими ценностями понимает, что ему указан путь понимания смысла своих страданий. Как это можно воплотить в жизнь? Ведь наша психика реагирует по определенным законам и их очень важно учитывать, дабы не брать на себя, а тем более не возлагать на других «бремена неудобоносимые». Преподобный Иоанн Лествичник, рассказывая о высоких подвигах святых отцов одного из монастырей, писал: «Удивляться трудам сих святых – дело похвальное; ревновать им – спасительно, а хотеть вдруг сделаться подражателем их жизни есть дело безрассудное и невозможное». Переживание скорби, наверное, одно из самых глубоких и ценных проявлений душевной жизни. Давайте подробнее рассмотрим ее.
Возлюбленные братия! Началом слова нашего в неделю православия весьма естественно быть вопросу, что есть православие?
В 1986 году митрополит Алексий (ныне Патриарх Московский и всея Руси) принял под свой святительский омофор сверх окормляемой им Эстонии Петербургскую и Новгородскую епархии. И одним из первых его деяний стало освящение неухоженной, чудом сохранившейся от варварского разгрома часовенки блаженной Ксении Петербургской на Смоленском кладбище.
…Смоленское кладбище подобно спящему ребёнку: глубоким миром и чистотой веет на его аллеях. Ради чего только не идём мы ко Ксении Блаженной! Выплакать горе, вымолить удачу — и каждый замкнут в себе, в своей беде, в своей радости… В своей молитве. И это понятно, и странно было бы прийти ко Ксении, чтобы поглазеть на народ. Но вот я впервые у Блаженной не ради молитвы, а именно ради молящихся. Смотрю, озираюсь, вглядываюсь.
Преподобный Антоний, первый цветок пустыни, родился около 251 года в небольшой деревушке Кома[1] в долине реки Нил. Его родители были христианами, богатыми и благородными по происхождению, и воспитали сына в вере и страхе Божием. Они сами занимались его образованием, поскольку Антоний не участвовал в шумных играх сверстников, а к светским наукам испытывал лишь презрение. Из дома он выходил только для того, чтобы отправиться в церковь, где со вниманием слушал чтение священных книг и рассказы о подвигах святых.